Оглавление:
Современные дети глазами учителей
Родители жалуются, что дети меньше читают, предпочитая книгам компьютерные игры или фильмы. Мы спросили учителей о школьниках нового поколения — отличаются ли они от прежних, и если да, то чем.
«Они провоцируют меня придумывать новые форматы»
Елена Будина, учитель рисования в школе «Класс-Центр», 1-11 класс, педагогический стаж 30 лет
Дети остаются детьми, и мое отношение к ним не меняется. Мне нравится жить, работать, находиться среди них. Они влияют на меня, подталкивают к творчеству, провоцируют на то, чтобы я придумывала новые форматы. А моя задача — провоцировать их. Провокация — простая вещь: я пришла, у меня есть идея, урок должен состояться. И вдруг дети предлагают другую тему: что-то произошло в школе, или они начали делать спектакль и нужны эскизы. Я поддерживаю их, но все равно оставляю тему, которая у меня за кадром. Они об этом не знают, а я знаю: так соединяется моя тема и их желание…
Работа происходит так же, как и десять лет назад, но появились новые технологии, и тут кое-что изменилось. У детей в руках потрясающая вещь — телефон, источник невероятного количества информации. Но для ребенка не это на первом месте. Чаще они просто играют, а это мешает учиться. Я начинаю урок с того, что говорю: «Будьте добры, уважаемые люди, не вынимайте телефоны». Если не помогает, я превращаюсь в жесткую Лену. Протягиваю руку и говорю: «Сюда!» Все знают, что второго раза не будет. А вот добывать информацию из гаджетов полезно. Когда мы исследуем какую-нибудь тему, я сама прошу их достать телефоны. И тогда информация льется потоком!
«Старшеклассники взрослеют медленнее»
Александр Митькин, учитель истории и обществознания, 5-11 класс, «Немецкая школа № 1212», стаж 20 лет
Ко мне приходят выпускники и спрашивают: «Правда же, мы были лучше? Сейчас же уже не те ученики, что раньше?» На самом деле абсолютно те же, и вообще мало что изменилось. Но дети стали менее эрудированными, они не обременяют себя знанием, к примеру, фактов. Я работаю с датами, именами и вижу, как они в одно ухо влетают, а в другое вылетают. Кроме того, дети сегодня лучше воспринимают образы. Если мы хотим, чтобы информация усваивалась, мы должны давать им инфографику, небольшие клипы или фильмы, некое зримое воплощение, поскольку комикс они воспринимают легче, чем текст.
Другое наблюдение: старшеклассники взрослеют медленнее. Сегодня они не торопятся брать на себя ответственность, а ждут, что все вопросы за них решат родители. Раньше, если ребенок получал двойку, он сам подходил к учителю и выяснял почему. Или делал выводы и учился дальше. Сейчас это выглядит так: ученик получает двойку, тут же учителю звонят родители с вопросом. При этом им не важно, за что оценка. Главное, чтобы не двойка и чтобы в дневнике все выглядело красиво. Дети много общаются в Сети, но живого общения стало меньше. На перемене не бегают и не хулиганят, все сидят с телефонами. Поэтому дружных классов, которые ходят в походы, все вместе занимаются живой реальной жизнью, не осталось.
«Им трудно справиться с объемами информации»
Ирина Василькова, учитель литературы в 5-11 классах Пироговской школы, педагогический стаж 28 лет
Спрашиваю класс: какой город проезжал Пушкин по дороге в одесскую ссылку? Молчат. Подсказываю: на букву К. — «Кавказ». — «Но это не город». — «Тогда Сибирь». Они мыслят ассоциациями: раз ссылка, то Сибирь. А ведь на прошлом уроке Кишинев упоминался не раз. Но они запоминают хуже, чем их ровесники 10 лет назад, потому что не стараются: считают, что все есть в интернете. Чем больше гаджетов, тем отчетливей эта тенденция. Меньше ли они читают? Может, даже больше, но это короткие сообщения. А объем им дается трудно, и речь не только о тексте.
Например, смотрим на уроке две серии «Войны и мира», а досмотреть сериал самостоятельно у них не получается, ведь для этого нужно сосредоточиться, а такого навыка нет. Читают те немногие, кто видит старших с книгой в руках, слышит дома обсуждение прочитанного. Привычка размышлять — часть общей культуры. Школа дает знания, но культуру прививают родители. Если они считают: по литературе ЕГЭ нет, можно на нее силы не тратить, то и ребенок так думает. А мне так хочется их увлечь!
Ребята любят игры, викторины, охотно делают коллажи на разные темы. И еще мы ставим спектакли. Сейчас школьникам это так же интересно, как 20 лет назад, но для сегодняшних это едва ли не единственный способ проникнуть в смысл произведения.
Кто такой «хороший учитель»?
Как должен работать с ребенком идеальный учитель? Разумеется, создать такую общую «инструкцию» для всех невозможно: дети разные и к ним необходим разный подход. Однако наши собеседники и эксперты назвали самые важные качества, которые объединяют лучших преподавателей.
ЕГЭ глазами учителя
В последние годы к школе много претензий. Родители сетуют, что едва ли не половину семейного бюджета приходится тратить на репетиторов. Дети жалуются на неуважительное отношение учителей и огромные домашние задания, которые никак не связаны с ЕГЭ. А что думает об экзамене «обвиняемая сторона» — учителя?
Что такое учитель
Учитель (или по другому педагог) — это человек, который передаёт свои навыки и знания иным лицам, обучает их. Учителя, распространённая и нужная профессия, там, где есть школы. Все свои основные знания, дети получают не из учебников, а из уст своих учителей. Это очень не простая профессия, которая требует большой отдачи и огромного терпения. Учитель должен сохранять хладнокровие и не показывать неприязнь или гнев своим ученикам. Он показывает пример для подражания и уважения!
Учитель — это пример мудрости и добра. Человек, который учит науке, даёт знания и передаёт свой личный опыт. Быть учителем, значит уметь находить общий язык с детьми и их родителями, ценить чужое мнение и не оспаривать его, а давать необходимый совет на будущее.
Учитель — востребованная профессия, однако в некоторых школах, где потерян полностью контроль за детьми, даже учителям нет возможности справиться с выходками учеников. В тех семьях, где дети привыкли делать всё желаемое и не иметь наказания, невозможно вырастить хороших и достойных людей. И когда родители приходят в школу и начинают крутить золотые кольца на пальцах, тыкать в учителя и рассказывать ему, что он не так преподаёт и не то делает, это выглядит будто школы нет и все на базаре сидят. Там и крикнуть можно, и ругать всех подряд.
Родители! Вы первые должны подавать пример добра, чтоб ваши дети вами гордились. Случаев неугодного поведения родителей в школе достаточно и вот один из них.
Дети пошли в первый класс, сдавали деньги на карандаши и салфетки (прочее ) родительскому комитету. Одна из мамочек пришла наводить порядки в класс. Перевернула с остальными все шкафы и сложила как ей надо. Учительнице сказала, что та неправильно учит писать буквы. После всего этого было собрание в школе и учительница сказала, что вплоть до увольнения, но с этим родительским комитетом она не станет работать. Директор школы встала на её сторону, объясняя, что женщины не имеют права вообще открывать шкафы и копаться в чужих вещах. Что это за новости. Они могут приходить на занятия, но свои порядки наводить у себя дома и только. А если кому не нравится преподавание, пусть садится вместо учителя и покажет как надо!
После долгих разбирательств, комитет поменяли и во главе встал отец одного из учеников. И наступила тишина и понимание.
Такое наглое поведение с учителем — это предел разумного. Учитель приходит, чтоб дать знания вашим детям, а не затем, чтоб вы ему указывали место. Со стороны говорить просто, а самому посидеть пару дней в школе и можно понять весь труд учителей.
Учитель — это человек с большим открытым сердцем. Нужно уважать таких людей и ценить их труд. Есть непорядочные педагоги, но далеко не все плохие. Конечно, нужно защищать права своих детей. Но не нужно ущемлять в правах других. Это говорит о непорядочности в обществе. А учителям всем — большого терпения и удачи!
Учителей обязали рыться в холодильниках учеников
Чтобы своевременно реагировать на голодную смерть подопечных
13.09.2018 в 20:00, просмотров: 11332
Контроль в соцсетях и по камерам наблюдения меркнет перед лицом — вернее, нутром — домашнего холодильника. Новая форма оценки благополучия и благонадежности граждан появилась в Пермском крае, где педагогов обязали проверять домашние холодильники своих учеников с целью своевременно отреагировать, если им будет грозить голодная смерть. Это постановление разработала комиссия по делам несовершеннолетних, после того как в городе Краснокамске Пермского края школьница умерла от голода. Наличие продовольственных запасов планируют контролировать в семьях с детьми от 0 до 18 лет и у беременных женщин Пермского края.
В июле страну потрясла гибель от голода 14‑летней школьницы из Краснокамска, чью семью в школе девочки считали благополучной. Прокурорская проверка подтвердила, что смерть наступила от истощения. Проверяющие сочли, что в трагедии повинны школа, комиссия по делам несовершеннолетних и врачи, проводившие диспансеризацию школьников и не заметившие нависшую угрозу над жизнью девочки. При этом педагоги из КДН многие годы не знали, что отец ученицы отбывает срок за решеткой, мать шесть лет не работает — и в доме шаром покати.
Оргвыводы из трагедии странным образом обернулись тем, что 1 сентября в пермских школах родителей попросили официально разрешить педагогам посещать их дома с целью заглянуть в холодильник. Его содержимое с нового учебного года стало неотъемлемой частью проверки условий жизни детей наряду с санитарным состоянием жилища.
«Почетную» миссию изучения холодильников комиссия по делам несовершеннолетних по неведомым причинам возложила на школьных педагогов. Возможно, решила, что времени у них полно, пусть вспомнят советские порядки и поквартирный обход подопечных. Посильное участие в составлении документа приняли также министерства образования, здравоохранения и социального развития Пермского края. «Холодильную» инициативу чиновники объясняют своим стремлением к сохранению российских семей и здоровья их потомства, а на вопрос, почему по домам детей должны ходить учителя, а не представители комиссии ПДН, чей обязанностью это является, отвечают в свойственной им жизнеутверждающей манере: «В соответствии с должностными обязанностями классные руководители обязаны взаимодействовать с семьями учащихся. Для того чтобы это установить, недостаточно вызвать родителей в школу. Важно увидеть, как общается ребенок с родителями, есть ли условия для выполнения учебных заданий, соблюдается ли режим. Есть и другие обстоятельства, требующие уточнения классным руководителем. Например, обучение ребенка на дому, длительное непосещение школы по причине болезни. У родителей появляется возможность задать волнующие его вопросы по образованию, воспитанию, развитию ребенка в спокойной обстановке, что не удается порой сделать при посещении родительских собраний».
Товарищи родители, помните: денежки нужны не только на репетиторов, но и на полные холодильники — ведь в них непременно заглянут учителя ваших детей — до или после уроков. Главное, чтобы не вместо. Невольно вспомнишь поговорку о благих намерениях, коими вымощена дорога в ад. Вынося постановление, не мешает хотя бы примерно представлять, как оно будет исполняться. Иначе на одну бумажку станет больше, а слона — вроде семьи Хачатурян, где дочки пошли на убийство отца, или голодной смерти школьницы прямо за партой — мы так и не заметим.
Заголовок в газете: А ну-ка, открывай свой холодильник!
Опубликован в газете «Московский комсомолец» №27783 от 14 сентября 2018 Тэги: Смерть, Школа, Дети , Здравоохранение
Исповедь начинающего педагога: В школах травят молодых учителей!
12 февраля 2009 1:00 336
Взаимоотношения педагогов между собой не обсуждаются на родительских собраниях. 23-летний Роман, преподаватель русского и литературы, рассказал «Комсомолке», как сложно прижиться в коллективе, когда большая его часть годится тебе в мамы, а чаще в бабушки. Оказывается, в школе — как в армии: надо стать как минимум «старослужащим», чтобы заслужить уважение коллег и администрации, а пока ты «салага», ты — пустое место. И это чувствуют дети, с удовольствием поддерживая травлю. В общем, сплошная «бабовщина» (по аналогии с армейской «дедовщиной», но с учетом школьной специфики).
«Нам не нужны студенты»
Я учился на филфаке педагогического вуза. На 5-м курсе у нас началась непрерывная практика — это когда ты весь год работаешь на полставки в школе. Найти место оказалось непросто. Мне везде говорили: нам не нужны неопытные студенты. Теперь-то я знаю, что нехватка учителей литературы — это миф.
В итоге школу я все-таки нашел. Первое, что меня там удивило: директор за деньги разрешала курить на территории школы, около своего окна. И дети платили.
Мне дали часы в 6-м и в 10-м классах. Однажды в 6-м классе я поставил ученице 4 с минусом за стихотворение наизусть — ну плохо она читала, честное слово. Она обиделась, и весь класс следом за ней. Потому что она оказалась в классе лидером. Всегда получала только пятерки. С этого момента у меня началась война с классом. Они не слушали меня на уроках. Пытались приклеивать на спину какие-то бумажки. В открытую фотографировали меня, а потом вывешивали в Интернете издевательские снимки.
Я пытался спрашивать совета у коллег, у администрации. Но мне сразу сказали, что дисциплина — это мои проблемы. Звонить родителям особенно «выдающихся» учеников мне было запрещено. А положение становилось все серьезнее. Как-то один мальчик устроил шоу на уроке. Я стоял рядом с ним, а в это время кто-то из учителей зашел в класс. И этот ребенок изобразил, что я его ударил! Схватился за щеку, закричал: «Почему вы позволяете себе меня бить?» Я был в ужасе.
Вместо помощи от коллег я получил «производственное собрание», где меня жестко отчитали и назвали бездарностью. Причем никто из них ни разу не был на моем уроке. Но именно они объявили моему буйному шестому классу, что я еще студент. Дети мне так и говорили: «Почему мы должны вас слушаться, вы даже институт еще не окончили?»
Характеристику за практику мне написали ужасную. И рекомендовали присвоить 8-й разряд. Всем моим друзьям, которые принесли липовые справки о практике, написали разряды не ниже 11-го.
«Никому не надо, чтоб дети учились»
Дальше было еще хуже. В следующем моем классе, в 10-м, были несколько человек, которые вообще не учились и не скрывали, что не собираются этого делать. Они знали, что им все равно поставят тройки. Но со мной не прокатило. Я им сказал, что просто так три не поставлю. Хотя именно на это мне всячески намекали в учительской. И в мае эти дети начали ко мне ходить — сдавать то, что не сдали в течение года. Первые разговоры у нас были такие: «Расскажите об Обломове ». «Ну Обломов — это был такой чувак, который лежал на диване целыми днями. » Но потом стало лучше. Видно было, что они начали ЧИТАТЬ. Они удивлялись сами себе! А я стал видеть толк в своей работе. И вот уже под конец занятий директор школы вдруг предложила мне подать заявление по собственному. В этой школе никому не надо было, чтобы дети учились. Их тупо переводили из класса в класс. Зато в школе были нормальные показатели. Это главное!
Сократили первым
Я нашел работу в другой школе. На новом месте меня приняли хорошо. Я работал с удовольствием: все время что-то придумывал. Мы учились рецензии писать, читательские дневники вели.
А потом военкомат направил меня на обследование в больницу на 6 рабочих дней. Я горел желанием работать, поэтому пропустил всего три урока. В военкомате мне дали справку об обследовании. Я и принес ее директору. И вдруг она говорит: «Не буду я по этой справке ничего оплачивать, это не больничный». И показывает мне приказ: «6 дней без сохранения содержания». Я покопался в кодексе, нашел закон, в котором написано: куда бы военкомат ни направлял, зарплата всегда оплачивается в 100-процентном размере. По закону жанра я, видимо, должен был «проглотить» эти шесть ни с того ни с сего неоплаченных дней. Я пошел разбираться в бухгалтерию, в департамент. В конце концов мне все оплатили. Но отношения с директором были испорчены. Потом выяснилось, что нас закрывают: сливают с соседней школой. Педагогов начали приглашать на собеседование с тамошним директором. Меня тоже позвали, но сказали: «Мы подумали и решили, что вам нужно подыскивать другую работу». Предлог был такой: нет нагрузки. Директор попросту распределила мои уроки между своими старыми педагогами, и я остался не у дел. Я просил ее оставить мне хотя бы один лицейский 8-й класс — у нас были отличные отношения, дети не хотели со мной расставаться. Но директор отказала: «Лицеистам нужен не начинающий учитель, а опытный». Работать с ними в итоге стал такой же молодой специалист, как и я. Дети писали в Интернете, что им скучно с этим учителем, что они бездельничают на уроках. Думаю, директору просто сказали, что я много требую, не выставляю троек двоечникам, отстаиваю свою позицию. И она решила со мной не связываться. Зачем ей нужно, чтобы ее болото баламутили?
«Они заявили, что я разлагаю детей!»
Так я попал на работу в третью по счету школу. Мне дали 7-е и 8-е классы. Я предложил вести кружок по философии. В прошлой школе я вел такой кружок, и было очень интересно: мы там с детьми и психологию рассматривали, и художественные произведения, и фильмы смотрели, и все через призму философии пытались обсудить. Директору понравилось. Она подписала программу и сказала, чтобы я приглашал детей на кружок, а она оформит мне его задним числом, с 1 октября.
Ну а потом началось. Администрация решила посетить мои уроки. Пришли директор и учительница 14-го разряда. После урока собрались на обсуждение. Мне слова вообще не дали. Критиковали мой урок нещадно. Каждое выступление начиналось со слов: «Я 25 лет работаю в школе». Отчитали как мальчика. Но я решил не отмалчиваться. Начал с того, что неплохо было бы меня сначала выслушать, а потом уж разносить в пух и прах. Дамы были в шоке. Раскричались, что я их оскорбил. А потом заявили, что я РАЗЛАГАЮ детей. И тут я наконец понял, в чем дело. До их ушей дошла история, которая произошла в моем 8-м классе. Как-то раз один мальчик на моем уроке стоял у доски, писал упражнение. Прозвенел звонок, я всех отпустил, а ему предложил закончить работу. Дети стали выходить, и кто-то из них ему подсказал. И я видел, кто именно. Мальчик быстро исправил свои ошибки. И я сказал ему: «Я видел, что тебе подсказали. Скажи мне, кто тебе подсказал». И он сдал своих «спасителей» не раздумывая. Я промолчал и поставил ему 4. А через два урока он пришел ко мне и говорит: «Роман Игоревич, я поступил подло, я заложил друзей». И я ему ответил: «Именно этого я от тебя и ждал. Я хочу, чтобы ты сам осознавал, по совести ты поступаешь или нет. Не переживай. Я никому не расскажу. Вопрос-то был в тебе». После этого Антон всю ночь проплакал. И его бабушка пожаловалась директору. Которая посчитала, что я «ращу павликов морозовых ». Хотя я имел в виду обратное. И с этого начались неприятности.
Первым делом закрыли кружок. Директор сказала, что такой человек, как я, не имеет морального права говорить о философии. А потом — что я должен доказать, что работаю не ради денег, и поэтому должен вести занятия бесплатно. Я еще ответил тогда: мол, такой человек, как я, не имеет права разговаривать с детьми о философии за деньги, а бесплатно — ничего, сойдет? Она прямо побелела вся.
У нас с директором была потом еще уйма всяких разговоров. Я пытался прояснить свою позицию. Приводил в пример «Премудрого пескаря» Салтыкова — Щедрина : нельзя всю жизнь прожить в норе, избегая жестких ситуаций, дети должны учиться на своих собственных ошибках, а не выслушивая нравоучения взрослых. Но все тщетно. Каждый раз она выходила на половине беседы, хлопнув дверью. Меня постоянно критиковали. Иногда прямо при детях. Выходило, что у меня совсем нет достоинств, только ошибки и недостатки. Я продолжал вести свой философский кружок бесплатно, а администрация говорила детям, что мой кружок нелегальный. Проблема опять в том, что я позволил себе иметь собственное мнение и отстаивать его. Мне говорили: «Вы еще мальчик, вы нам во внуки годитесь, почему вы позволяете себе с нами спорить?» Возможно, с этой школой мне тоже придется в скором времени расстаться.
Послесловие
Знаете, я понял, что не хочу иметь ничего общего с этими людьми. Они перешли грань среднего возраста, начинают стареть. Сложившаяся система приучила их к тому, что «лучше не возникать». Им проще получить очередной разряд, всем поставить хорошие оценки: двоечникам — тройки, троечникам — четверки и так далее. И еще на медаль вытянуть за уши. Я не хочу иметь ничего общего с людьми, которые засиделись на своих местах и просто ненавидят молодых за их стремление что-то изменить.
СТАТИСТИКА
Сколько лет учительнице?
Самая многочисленная возрастная группа, представленная в школе, — от 40 до 50 лет (35%). 20% — педагоги предпенсионного возраста — от 50 лет и старше. Каждый шестой учитель российской школы — работающий пенсионер.
ДРУГОЕ МНЕНИЕ
Не хочу, чтобы моего ребенка учил студент!
Мой сын учится в 10-м классе. До сей поры никаких проблем с учебой не было. И класс хороший, и с учителями повезло. Ребенок с удовольствием ходил на занятия. А в последнее время его будто подменили! Разболтанный стал, невнимательный. К урокам перестал готовиться. Спрашиваю, в чем дело, а он говорит, что их классная, она же преподаватель математики, по состоянию здоровья ушла на пенсию, им дали молодого учителя, а тот, мол, добрый, сильно не грузит. Я пошла в школу, заглянула к сыну в класс во время урока, а они там на головах просто ходят. Собирали родительский комитет, просили директора заменить нам учителя. Ведь дело идет к выпуску, школа с математическим уклоном, нам в вуз поступать, но руководство школы пока думает. А нам что делать? Ну какой, скажите, толк от молодого педагога может быть?
Ирина Петровна МОЛОДЦОВА. Москва.
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
Посмотришь на иную Марьванну и поверишь: воистину она уже родилась такой — в учительской жакетке и с Большим Преподавательским Стажем. Откуда берутся все эти абстрактные «опытные учителя» — великая педагогическая тайна. Они будто никогда не были молодыми и принципиальными, никогда не искали истины и не задавали неудобных вопросов. Но кто-то ведь должен прийти им на смену? Ведь только и приходится слышать, что молодые в школу не идут! И как им, молодым, получить свой собственный уникальный опыт, когда при одном их появлении разговоры в учительской недобро стихают? Как стать профессионалом высокого полета, добиться авторитета среди коллег, когда о юном возрасте снисходительно напоминают и ученики, и их родители?
Если вы, уважаемые читатели, знаете ответы на эти вопросы, напишите нам. Глядишь, вместе и изобретем новый способ выращивания педагогического профи нового поколения.
Без милосердия. Почему работа учителя превратилась в игры со смертью
Пора нам всем – и детям, и взрослым – перестать быть заложниками неграмотного и алчного управления школой. Задачи ставятся безграничные, но ресурс исчерпан. В первую очередь — ресурс учителей, которые умирают на работе и не защищены ни законом, ни корпоративными правилами, считает педагог Марина Балуева.
Марина Балуева, педагог — специально для «Новых Известий»
В России понятия претерпевают порой сложные метаморфозы, которые находят отражение в языке, производящем уточняющие неологизмы. Так, приватизация превратилась в «прихватизацию», а демократия в «дерьмократию». Я часто спрашиваю себя: во что превратится «оптимизация»?
Конец ноября 2017 года. Читаю в новостной ленте. «В Мурманском Международном Лицее во время открытого урока умер преподаватель истории из Кандалакши, сообщают Новости Мурманской области. Во время открытого урока преподаватель упал в обморок. Учеников вывели из класса, преподаватель ОБЖ стал оказывать первую помощь. Учеников попросили вызвать скорую помощь. При первом звонке оператор спросил возраст пациента, но никто из учеников не смог дать точного ответа, и трубку повесили. Второй раз вызвали скорую, но преподаватель уже не подавал признаков жизни. Скорая приехала после второго звонка через полчаса. Преподавателю было 63 года. Сейчас по данному факту проводится проверка». В комментариях к этой новости приводится аналогичный пример: смерть учительницы во время открытого урока русского языка. Несколькими днями позже читаю в новостях: в Тольятти 12 декабря 1917 года во время урока умерла учительница начальных классов.
Вспоминаю, как несколько лет назад в школе, где я работаю сейчас, завуч перешла в состояние комы прямо на рабочем месте. Вызвали скорую. Через два дня пятидесятилетняя женщина умерла в реанимации. В тот период как раз внедрялись безумные первые варианты рабочих программ (600 страниц!), да ещё и дома у неё не было отдыха: родился внук.
В школе, где я работаю, горе потери на некоторое время сблизило работников и работодателя, и нам выболтали шокирующую секретную информацию: да, в периоды аттестаций, реорганизаций, проверок увеличивается количество инфарктов, инсультов, клинических переутомлений, иногда с летальным исходом. Такую статистику озвучивали на закрытых совещаниях школьных администраций. Советовали директорам быть «помягче» с учителями.
Советовать администрациям быть помягче, скрывая правду от самих учителей — это примерно то же, что советовать людоеду быть помягче с его будущим обедом. Ведь гигантский бюрократический аппарат сегодня не только осваивает (или присваивает) деньги, отпускаемые на образование, и поэтому не только вынуждает учителей работать большее количество часов в худших условиях , но и заводит адскую карусель планово-отчетной, псевдотворческой и псевдонаучной (напомним, и бесплатной) деятельности педагогов, призванную оправдать существование контролирующих и проверяющих вместе с их немаленькими зарплатами. Что касается школьных администраций, то НСОТ (новая система оплаты труда) позволила им беспрепятственно и узаконенно перекладывать учительские деньги себе в карман, опять же увеличивая интенсивность учительского труда, оплачиваемого по-новому.
Поэтому призывать чиновников заботиться о здоровье учителей – дело бессмысленное. Далеко в прошлом остались директора, понимающие ценность человеческого ресурса и потому заботливые к учителям. Новая реальность выковала новый тип школьного администратора – безжалостно-бухгалтерский. Хотела сказать безжалостно-расчетливый, но исправилась. Все-таки в расчете есть нечто рациональное. Потому что даже не сентиментальный хозяин будет из расчёта беречь рабочую скотину. Жёстокий бухгалтер жесток бессмысленно, видя только сиюминутную выгоду.
Впрочем, призывы к «мягкости» дали некоторый результат. Уже после того трагического случая в школе, где я работаю, завели для учителей нечто вроде кружка лечебной физкультуры. А ещё через некоторое время , уже по всей стране были введены обязательные медицинские профосмотры, поставив учительство в один ряд с другими особо опасными профессиями. На том дело и кончилось. Профосмотры ныне предельно формальны и потому совершенно бессмысленны. Кроме того, своей бессмысленной унизительностью они дополняют депрессивный стиль управления учителями. А лечебная физкультура – так до неё ведь еще дойти надо, и тут, чем больше нагрузка, тем меньше возможности.
Зато карусель продолжает крутиться. Фантазия чиновников не иссякает. Они в поте лица придумывают всё новые поводы для головной боли учителям: проверки, экзамены, контрольные, мероприятия, конкурсы, условия аттестации, фестивали открытых уроков, новую «систему учительского роста». Их рвение понятно: чиновникам их фантазмы щедро оплачиваются из бюджета образования. Это у учителей без каких либо компенсаций отнимается здоровье.
К чему все это говорю? А к тому, что не надо учителям рассчитывать на «милосердие» свыше. Пора уже самим солидаризироваться, осознавать свои профессиональные групповые интересы. И вставать на защиту – себя , своего здоровья, благополучия своих семей, своих коллег – и детей, которых мы учим. Потому что детям тоже очень плохо от такого положения дел. Безграмотность учителей в отношении собственного здоровья неизбежно проецируется на детей. Перегрузки детей и депрессивный характер обучения вытекают оттуда же. Если можно так поступать со взрослыми, то почему аналогично, хоть и более умеренно, нельзя поступать с детьми? Разница только в масштабах, суть одна – насилие и дезорганизация труда.
2. Существа без потребностей
«Хозяйке за день приходится минимум 15 раз поднять руки с продуктами и посудой, 7 раз присесть перед холодильником и духовкой. Экспериментатором за 4 часа работы было зафиксировано 13 движений левой рукой и 85 правой. За это же время на кухне хозяйка проделывает путь в 5-6 км». Это из учебника по домашней экономике для учеников 7-8 классов. Пассаж призван возбудить у детей сочувствие к домашним хозяйкам, чтобы дети осознали, насколько серьёзен этот труд. А данные взяты из исследований, которые проводились по заказу компаний, создающих квартиры и кухонную мебель. Помнится, приблизительно в эти годы и появились встроенные духовки, к которым не надо наклоняться.
В старые времена такой подход назывался научной организацией труда. В Советском Союзе научная организация труда была повсюду: в промышленности, в науке, в проектировании и сельском хозяйстве. И, кажется, только школьного учителя обошло стороной это благо. Ни мебель, ни расписание не подвергались даже тогда научной организации. А сегодня это и вовсе забыто. Я смотрю на стол школьника: там крючок для рюкзака. Проектировщик знал, что у школьников рюкзаки с книгами и тетрадями. Это было записано у него в техническом задании. Но ни разу за все время работы в школе я не видела учительский стол с местом для сумки учителя (этой пресловутой сумки с тетрадями, папками, конспектами). Эту сумку всегда некуда поставить, она обычно пристраивается где попало и часто мешает. Я привела неброское, но точное свидетельство того, что в техническом задании российского проектировщика школьной мебели учитель отсутствует как личность с потребностями. Здесь для сравнения уместно вспомнить катающиеся по классу специальные стульчики финских учителей. Чтобы финский учитель мог спокойно подъехать к каждому ребёнку и поработать с ним индивидуально, при этом сидя рядом! Не стоя, не изгибаясь, не волоча за собой стул, как это делает российский учитель, а комфортно для себя, экономя силы. Это наш учитель – человек без потребностей.
Правила техники безопасности для российских учителей касаются в основном обращения с электроприборами или взрывчатыми веществами. Школьные СанПиНы для взрослых регламентируют только количество туалетов для взрослых в школьном здании. Впрочем, и эта норма чаще всего не соблюдается. Для сравнения — СанПиНы офисных работников регулируют и величину столовой на количество работающих, и организацию рабочего места.
Нигде и ничем не регламентируется учительский стресс, напряжение умственного труда, сенсорная нагрузка. То есть именно те факторы, которые при беспорядочном к ним отношении провоцируют инфаркты, инсульты, клиническое переутомление, депрессию.
Ничем не защищён сегодня учитель – ни совестью работодателя, ни нормативами. Только собственный здравый смысл и воля к жизни ему помогут.
3. Задачи безграничны, ресурс вычерпан
Количество исследований в области особенностей учительского труда невелико по сравнению с исследованиями новых «педагогических технологий». Предположительно, такая ситуация диктуется госзаказом. В этих многочисленных «технологиях», которые активно пропагандируются в последние годы, вдохновляя чиновников на написание новых диссертаций и внушая всем прочим идею о том, что обучать можно на «раз-два» в режиме робота, в этих «технологиях» исполнитель – фигура абстрактная. Что по умолчанию делает исследования такого рода нерелевантными. Ибо исполнитель – часть всякой технологии. Впрочем, и дети (объект воздействия) там упрощены до предела. Но это никого не волнует. Ведь обещан рай по дешёвке, а отношения между учителем и учеников провозглашены субъектно-субъектными, даром, что кроме названия ничего не изменилось. Кто ж на это не клюнет? Все поверят выспренным наукообразным речам. Ну, разве кроме тех, над кем производится эксперимент. А их не спрашивают.
Среди немногих работ, исходящих из понимания того, что учитель — это ключевое звено образовательного процесса, выделяется труд кандидата психологических наук, специалиста по психической адаптации А.В. Осницкого «Проблемы психического здоровья и профессиональной дезадаптации учителей средних школ». В этой главе монографии, посвящённой психическому здоровью и адаптации личности, описываются профессиональные деформации учителя, вскрываются причины этого явления и влияние педагогических профдеформаций на детей.
Уточним, что под профдеформациями мы подразумеваем личностные изменения, возникающие как следствие дезадаптации к внешнему давлению на рабочем месте.
По аномалиям личности среднестатистического учителя не прошёлся в нашем обществе только ленивый. Это и монологизм речи, и деспотизм преподавания, и привычка повторять одно и то же в режиме заведённой пластинки, и моральная амбивалентность. Профдеформации — сама по себе важная тема, но со здоровьем связана косвенно. Однако, для данного материала важен факт, что корни как профдеформаций, так и нарушений здоровья у учителей одни и те же. Поэтому уместно здесь привести некоторые данные из монографии А.В. Осницкого.
Ученый, опираясь на результаты социально-демографических исследований, считает, что по степени психологической напряженности «нагрузка школьного педагога в среднем больше, чем нагрузка руководящих работников различного уровня». Исследователь рассматривает виды работ, а также требования, предъявляемые к учителю обществом и администрациями учебных заведений , цитирует методические пособия там, где сказано, каким должен быть «настоящий учитель» по мнению различных теоретиков и философов образования. Промежуточный итог следующий: «Обобщая результаты исследования количественной и качественной сторон педагогической деятельности, можно сделать вывод о неадекватности существующих требований к труду учителя реальным психическим и физическим ресурсам человека».
Данный вывод очень важен для понимания того, что является ведущим фактором, негативно влияющим на здоровье и личность учителя. Становится очевидным, что ни сам по себе бумагооборот, ни само по себе плохое поведение «современных детей», ни сами по себе нарушения трудовых прав, ни ограничения академических свобод не являются еще причиной , разрушающей вместе с учителем все наше образование. Но комплексное воздействие всех этих факторов на основе волюнтаристского управленческого подхода, без какого-либо подсчета или исследования реального положения дел – вот, что делает российскую школу токсичной и деструктивной в своей основе, сколько бы ни проводилось «новаций». Ученый продолжает: «Таким образом, учитель практически постоянно находится в ситуации незавершенности ежедневных рабочих задач»4.
Последнее особенно важно. Фактор незавершенности может показаться несущественным. Но только не для психотерапевта. Именно незавершенность ежедневных задач является причиной возникновения хронической тревожности, а следом за ней идут неврозы, срывы, депрессии, заболевания сердечно-сосудистой системы и ЖКТ. Именно хроническая незавершенность дел побуждает «работать и работать», отказывая себе в отдыхе, двигаясь семимильными шагами к клиническому переутомлению. Добавим сюда чувство вины, неизбежно возникающее от незавершенности задач, оговорим, что чувство вины усугубляется вследствие заведомой невозможности освоить все необходимые «компетенции» — от «владения терминологией ФГОС» до таинственного магнетического «профессионализма» в управлении классами девиантного поведения , — и станет полной картина манипуляции учителем.
С какой целью манипулируют учителем? Очевидно, с целью сделать из него существо несчастное, больное, покорное начальству , достойное самой низкой зарплаты при самой большой нагрузке. Вот мы и подошли опять к деньгам, то бишь к «оптимизации» и её целям: сэкономить, переложив из кармана в карман.
Нужды нет, что это забитое существо, постоянно подавляет естественную в таких условиях агрессию, которая впоследствии по закону функционирования психики регулярно выливается на беззащитных. В данном случае, на учеников или членов семьи. Я не оправдываю агрессивного учителя, просто рассказываю, как это бывает. В этом порочном кругу выигрывает только чиновник. Неплохо выигрывает, надо сказать. Впрочем, что вы все о деньгах, да о деньгах? Счастье же не в них, а в призвании.
Какие выводы уместно сделать тем, кто всерьёз заинтересован реформой школы (обращаюсь к обществу) или защитой трудовых прав педагогов (обращаюсь к профсоюзам) и самим учителям (к ним и обращаюсь)? Первый шаг, который необходимо сделать – это провести ограничение требований к учителю, оставив чётко прописанные границы обязанностей, размер которых базировался бы на реальном подсчёте и научном знании, прежде всего, в области физиологии, психологии, медицины. Необходимо также привести в порядок нормативно–правовую базу, регулирующую трудовые отношения в школе, перейти к прямому нормированию. Что значит прямое нормирование? Это прописывание прав и обязанностей чёрным по белому русским языком. В настоящее время мы имеем косвенное нормирование, дающее права, подлежащие длительному доказыванию путем построения логических цепочек. Что не работает на уровне администраций и почти всегда не работает в судах первой инстанции. Пользоваться такими правами учителям крайне затруднительно.
Что посоветовать одинокому учителю, оставшемуся один на один с жестокой системой образования, и при этом еще пытающемуся сохранить остатки достоинства, профессионального и личного? Во-первых, не дожидаясь правительственных решений и профсоюзных побед, попытаться ограничить мысленно круг своих обязанностей. Ограничить только писаными законами, собственной совестью и здравым смыслом. Не делать того, за что могут уволить (например, прогул), делать то, что поможет детям обрести знания (набор проверенных опытом методических приемов), помочь ребенку, попавшему в беду (веление совести и сострадания). Этого достаточно. Во-вторых, все «компетенции», «технологии», «ФГОСы» оставить тем, кто изобретает эти слова за хорошую плату, не утруждая себя даже выяснением их словарных значений (как получилось с «компетентностью» и «компетенцией»). Говоря на современном жаргоне, призываю учителей «не вестись на разводы». В-третьих, грамотно и ответственно подходить к собственному здоровью. Это трудно, конечно. Но, как гласит народная мудрость: «только идущий преодолеет дорогу».
А теперь поучимся управлять стрессом. Краткая инструкция для утопающих, занятых собственным спасением.
Википедия говорит, что стресс — это «совокупность неспецифических адаптационных (нормальных) реакций организма на воздействие различных неблагоприятных факторов–стрессоров (физических или психологических), нарушающее его гомеостаз. » Гомеостаз – это саморегуляция организма. При стрессе организм теряет эту свою способность: самостоятельно поддерживать равновесие в работе систем.
На уроке учитель испытывает тройной стресс. Эти сведения я нашла когда-то давно в материалах сайта какой-то региональной трудовой инспекции. Впоследствии ссылка потерялась, но подтверждаю, что все это так, исходя из собственного опыта.
Во-первых, это сенсорная перегрузка, вызванная необходимостью слышать, видеть, понимать 25-30 человек, и параллельно держать в поле зрения циферблат часов. Специалисты-психологи считают, что более 15 человек удерживать одновременно в поле внимания невозможно.
Во-вторых, это психо-эмоциональная перегрузка, вызванная необходимостью скрывать свои эмоции, не показывать плохое настроение или самочувствие, не отвечать оскорблением на оскорбление, не реагировать на провокативное поведение. Это приводит к явлениям подавления, вытеснения и рационализации, широко описанным в психологической литературе источникам неврозов и депрессий. Психологическая разгрузка для учителей не предусмотрена. Помощников-психологов для них нет в штатном расписании. Объём рабочих часов превышается постоянно и намного.
В-третьих, это интеллектуальная перегрузка, вызванная необходимостью постоянно оперировать учебным материалом: упрощать или усложнять, сокращать или растягивать, приспосабливать под разные уровни восприятия, адаптировать под разные способности, а также компенсировать недостатки плохих учебников, навязываемых Министерством образования.
Кроме того, все вышеперечисленное плюс многое сверх того, в силу естественной невозможности вместить все это в нормальный рабочий день, делается одновременно, то есть в режиме жесткого мультитаскинга.
Что такое мультитаскинг? Это многозадачливость, выполнение нескольких задач одновременно. Например, говорить по телефону, писать что-то на компьютере, выдавать документы под роспись. Когда-то работодатели считали, что способность к мультитаскингу это признак хорошего работника. Но учёные доказали, что такой работник плох: мультитаскинг снижает производительность труда на 50 процентов. Хороший работник умеет концентрироваться на одном.
Учителю не дают возможности концентрироваться на чем-либо. Например, погрузиться вместе с классом в интересную тему. Что, кстати, справедливо считается одним из лучших мотивационных приёмов. Но нет – мотивацию от учителя только требуют, не затрудняясь предоставлением условий. Он (или она) на уроке ведёт опрос, заполняет электронный журнал, пишет замечание в дневник (или отчёт завучу) на уроке, а на перемене дежурит с одновременной подготовкой к следующему уроку, и так далее, весь рабочий день. Дома он (или она) готовят еду, занимаются с собственными детьми и параллельно готовятся к урокам на завтра. Как вы думаете, может такой учитель соответствовать идеалу? И что, собственно, дадут проверки такого учителя на «компетенции», и «профстандарт», и еще на что-то там? Эти проверки, пароксизмально устраиваемые Министерством образования, проверят ли они что-нибудь? И, главное, что вообще можно поправить, поменяв местами следствия и причины? Все это риторические вопросы. Профсоюз должен последовательно бороться с произволом в области агрессивного контроля над учителем, дезорганизации учебного процесса, созданием дискомфорта на рабочем месте и отнятия времени у учителя, рабочего и личного.
Что еще посоветовать тем, кто продолжает работать в школе? Известный теоретик в области стресса и пропагандист здорового образа жизни, телеведущая Лиз Такер (США) выделяет (если округлить и упростить ее теорию) три фазы стресса, выполнение которых позволяет избежать негативных последствий: 1. Стрессовая ситуация 2. Расслабление (после решения и выполнения задач) 3. Удовлетворение и удовольствие. Только в случае наличия этих компонентов восстанавливается гомеостаз, и дистресс (вредный стресс) превращается в эустресс (полезный стресс).Это правило обращает нас к животному в человеке: тигр погнался за добычей, поймал , съел и сытно урчит в кустах. Или заяц убежал от волка, залез в норку и радуется, что жив. Мы такие же биологические сущности, как и братья наши меньшие. Таким образом, ничего не остается иного, как спрашивать себя постоянно: завершена ли задача? Могу ли я отдохнуть и расслабиться после выполнения? Есть ли что –то приятное во всем этом? И, если вам не дают ни свободы на перемене, ни отдыха вечером и на каникулах, берите их силой, с помощью правозащиты, профсоюза и просто «в наглую», фактически. Если школьная действительность уныла, однообразна и унизительна, и никто там вас не собирается радовать, чаще ходите в театр, на выставки, гуляйте на природе. На худой конец, в частной ситуации, когда надо действовать быстро, съешьте шоколадку и похвалите себя. Но следите за выполнением всех трех фаз. Это важно.
Отдельно об умственом труде. Что необходимо знать каждому, кто продает свой умственный труд .
Все физиологи, так или иначе исследовавшие процессы, протекающие в организме человека во время напряженного умственного труда (И.П.Павлов, И.М.Сеченов, Н.Е.Введенский и другие) отмечают необходимость его ритмичной организации. Иными словами, необходимость перерывов. Есть расхождения по времени, через которое необходимо сделать перерыв (колеблется в среднем от часа до двух), но все единодушны в оптимальном времени перерыва: это 10 минут. Также ученые отмечают необходимость периода «вхождения». То есть напряженный умственный труд нельзя начинать с ходу, внезапно, к нему надо подготовиться. Это теория. Что у нас с практикой?
Во время оно, когда еще не было оптимизаций, учитель мог прийти в свой класс за полчаса до начала работы, и в классе полистать конспекты, подумать над предстоящим днем (вхождение). На перемене, когда дети были обязаны выйти в рекреацию, учитель мог посидеть в классе один (сенсорная разгрузка), помолчать и освободиться от роли (психо-эмоциональная разгрузка) и, ни о чем не думая, разложить по местам учебники и раздаточный материал (умственная разгрузка), открыть форточку (кислород), попить воды, сходить в туалет. Не так сейчас. Кабинеты далеко не у всех, в школах не хватает площадей из-за подушевого финансирования, перемены перегружены дежурствами, совещаниями, заполнением электронных журналов, написанием отчетов, включением и выключением техники. Бывает так, что перемена по напряженности превышает урок: слишком много надо успеть. Таким образом, учитель попадает в колесо опасного цейтнота, длящееся по 7-8 астрономических часов, после чего остается еще напряженный вечерний труд по проверке тетрадей и подготовке к урокам. Типичны ситуации, когда негде и некогда поесть, проблематично посетить туалет или принять таблетку.
Совершенно очевидно, что современная российская школа не нацелена на соблюдение гигиены умственного труда. В области гигиены умственного труда школьников все обстоит примерно так же. Уже поэтому невозможно ожидать каких-либо результатов. Это все равно, что ожидать физического здоровья в обстановке грязи и инфекций. Случается, конечно, но редко.
Как в реальности выживают учителя
Способов не так уж много, но они есть. Один из них: проверенная отечественной традицией имитация. В данном случае имитация учебного процесса. Когда учитель не «выкладывается» на уроке, а все, что не получилось или не успелось, задает на дом. И там уж пусть дети с родителями крутятся как хотят. У таких учителей, как правило, образцовые конспекты, пройдены все курсы и аттестации, получены все категории. К ним не подступиться, на них не пожалуешься. Вся их энергия ушла на соблюдение внешних требований, спущенных сверху. Но доказать это невозможно.
Если же учитель хочет сохранить свою честность, он пойдет другим путем. Он – интуитивно или осознанно – будет соблюдать одно из основных правил современного тайм-менеджмента. А именно: в течение дня количество получаемого стресса должно уравновешиваться равным количеством рутины. Под стрессом здесь понимаются все ситуации, требующие решений, ответственности, успевания или быстрого реагирования. Под рутиной – все действия, совершаемые по проверенному алгоритму, автоматически и без тревоги. Увеличение количества рутины так же вредно, как уменьшение. Скука – враг всего хорошего. Монотонность – вредный фактор. Оптимальное соотношение должно сохраняться в пропорции 50 на 50. Некоторые исследователи настаивают на соотношении стресса и рутины как 30 к 70. Но уж, во всяком случае, не наоборот. Это ясно, думаю, каждому.
Поэтому, если учителя перегружают вне урока, если ограничивают его реальное время, а он или она хотят еще и детей чему-то научить, иного выхода, как предельная формализация урока, нет. Таким образом, урок будет проводиться добросовестно, но достаточно механистично, по безотказной схеме: объяснение-упражнение-контроль. Что это значит для детей? Значит, что добросовестные и успевающие ученики получат пользу от такого урока. На остальных не хватит. Все не слишком мотивированные, часто болеющие, медлительные или слишком быстрые, с домашними проблемами или увлеченные чем-то другим, все они останутся за бортом. Потому что на них у учителя уже нет ресурса. Ресурс вычерпан отчетами, фестивалями открытых уроков, аттестациями и безденежьем. Вычерпан чиновниками , желающими доказать свою нужность через помыкание учителем.
О формализации урока как способе справиться со стрессом пишет и А.В. Осницкий, и другие исследователи. Но Министерство образования, АППО, РОНО и ИМЦ по всей стране продолжают выпускать мечтательные вердикты об «индивидуальном подходе к обучающимся», об «использовании цифровых технологий», о «школе будущего». За эти мечты они получают свои приличные деньги. А должны были бы получать за кропотливые вычисления нормативов, за определение соответствий требований финансированию, соотношений стресса и рутины в каждой предлагаемой «технологии», за разработки школьного тайм-менеджмента и многое другое реально полезное. Но ведь тогда бодро не отчитаешься и не свалишь все на «профессиональную некомпетентность учителя». Опять же, обнаружится профессиональная некомпетентность ряда разработчиков. Это хлопотно и опасно. А главное – по принципу властной вертикали – совершенно необязательно.
Что можно посоветовать родителям, отдающим сегодня детей в общеобразовательную школу?
Во-первых, всемерно противостоять отвлечению учителей на какую бы то ни было постороннюю деятельность, не имеющую отношения непосредственно к обучению. Из ваших налогов и так отпущена на образование минимальная часть, которая по дороге разворована. Но этого мало, еще и учителю не дают работать. Поэтому, не давайте отвлекать учителей на посторонние занятия.
Во-вторых, проверяйте, какая нагрузка у ваших учителей. Если 40 часов, не верьте, что этот учитель чему-то научит ваших детей.
В-третьих – отдых учителя в течение рабочего дня и дома – это нормально, не раздражайтесь, если увидите учителя в классе с чашкой чая . Чай помогает работать в данных экстремальных условиях. А другого времени для него часто нет.
В-четвертых, в случае непомерно больших домашних заданий, поинтересуйтесь, почему неэффективен урок, чем на нем занимаются? Если в школе увлечены «новыми технологиями» или «фестивалями открытых уроков», это повод задуматься, есть ли качество у простого урока и ежедневного обычного обучения.
В-пятых, помните, что всё вышеперечисленные правила организации умственного труда, тайм-менеджмента и управления стрессом действительны не только в отношении взрослых, но и в равной степени детей. Детям так же нужны вхождение и перерывы в умственном труде. Им так же нужны расслабление и удовольствие после каждой стрессовой ситуации. Детям необходимы ограничение требований до разумных пределов и четкая их прописанность. В детском расписании должно соблюдаться соотношение стресса и рутины в пропорции хотя бы 50 на 50. Питьевой режим, физическая нагрузка, кислород, качественное своевременное питание и доступ к туалету, — всё это должно быть у ребёнка в полной мере.
Данная статья не претендует на детальный анализ ситуации. Такой анализ потребовал бы совсем иного объема и времени работы. Надеюсь, найдутся специалисты, которые смогут осуществить эту задачу. Цель публикации – привлечь внимание к проблеме, дать советы в режиме «первой помощи» и запустить работу по сопротивлению. Пора нам всем – и детям, и взрослым – перестать быть заложниками неграмотного и алчного управления школой.